Иммунолог и инфекционист с околореволюционным стажем, — рассказывает Владимир Мамонтов, — напутствовала:

— Володечка! Мой вам совет: витамины С и D, из микроэлементов — цинк, селен. Лошадиными дозами! Не поливитамины — там концентрация низкая. Зря по городу не таскайтесь, а то я вас вечно на каких-то ток-шоу ваших ужасных вижу.

— Смотрите?

— Ну, да. Норкин, кстати, милый… Да… Ну, руки вы моете… Хотя… Это что такое? (Строго взглянула на мои руки).

— Это «Москвич». Реставрирую помаленьку. Красил трубу выхлопную термокраской.

— Да, у нас был «Москвич». Всё время от мужа пахло чем-то… Керосином, кажется. Кстати, керосин дезинфицирует, не смейтесь, им раньше даже дышали. Но это лишнее, это не надо. А вот сахару и конфеток ваших любимых поменьше ешьте, сахар витамины вытесняет. Это вам сейчас ни к чему (Конец цитаты).

Дормидонт Народный, возникший из небытия, предлагает вниманию вашему отрывок из ненаписанной малоисторической пьесы про текущий момент (разгар ковида 2020 года, новая волна инфекции — Л.К.), — текущий, но несколько веков назад. Место действия, правда, то же.

Действующие лица — Царь и Секретарь. Ну, или придворный. Тут специально ни на что не намекается.

— Ну, что, мрёт народишко?

— Мрёт, царь-батюшка.

— А от чего?

— От микроба.

— Какого микроба? Ты ж говорил — от поганого духу. От антонова огня. В болотах застужался. С колоколен падал. Разрыв сердца, то, сё.

— А теперь учёный муж Левенгук сделал увеличительное стекло. И выяснилось: все мрут от микроба!

— Час от часу не легше! И чего делать?

— А сказать Пимену, чтоб писал в летописи правильно: погибло столько-то, от микроба. А то пишет, поди, антонов огонь.

— Это да. Это нужно. А много ли их, микробов?

— Тыщи.

— Ого! А как быть?

— Прекратить всяческое сношение.

— Погоди… Мы ж собирались того… с печенегами воевать.

— Щас, батюшка, не до этого нам. Хотя момент хороший. Печенеги тож сильно мрут. Но им вера не дозволяет в увеличительные стёкла глядеть — они по-старому, от холеры. Но молодёжь разве удержишь? Глядят! Устои рушат!

— А нам-то, самим… тоже того, воздерживаться?

— Ну, да, дома… по-семейному.

— Тебе хорошо, по-семейному… Ты женился третьего дни на Анютке Голоноговой. А у меня от служения отечеству застой крови может сделаться!

— Я ж по любви, не предвидя.

— Не предвидя… Ты вот что…Ты пошли ко мне Анфиску, что из Легкоуступовых. Род захудалый, но Анфиска прям… Только осмотри её всю с увеличительным стеклом: нет ли на ней микроба.

— Это я с моим удовольствием, царь-батюшка, осмотрю. Анфиску-то. Может, и лекарь осмотрит?

— Ты еще конюха позови! А лекарь кто у нас?

— Матвей Безрукий. Но только он далече: в Сибири. Ему руки-то отрубили, когда он под предлогом прививок людям оспу в жилы совал. И в Сибирь. Лекарь-то он знатный был, с оспой только вот у него вышла придурь: видать, про микроб ещё не знал. Заблуждался.

— Ладно, везите его обратно. Может, присоветует чего.

— Дык он советовал, призывал, людей смущал: надо руки от грязи мыть. И рыло тряпицей обматывать, чтоб зараза не проскочила.

— Рыло! У кого рыло, а у кого и лицо! Ну, тряпица ладно. Это я понимаю. Но руки мыть? Грязь! Разве отчая сыра-земля нам не защитница? Разве не природная огорожа от всякой хвори?

— Да кто их, лекарей, разберёт, батюшка! Один одно, другой другое. Звать Матвея?

— Да ну его! Отрежьте ему язык его поганый, да пусть там и остаётся. И в Сибири люди живут. Кто там в сенях толчётся?

— Посол раджи. Сделка имбирь — пенька.

— На кой нам имбирь?

— Говорят, микроб этого имбиря боится. Вот он, имбирь. Корень.

— Охо-хо… Ладно, вот на Анфиске и проверим. Зови посла!

Подготовил к публикации Лев Комов.