…Дом в самом центре Новой Усмани — зеленый забор, зеленая крыша под уютной шапкой снега. Ворота распахнул румяный паренек лет семи — с быстрыми живыми глазами, весь в снегу. «Это я с горки катался!» — деловито сообщил он, и под его сапожками весело заскрипел снег: «Бабушка, к тебе пришли!».

«Чтобы и с ним так»

Андрюша — главный свидетель в судебном процессе, слушания по которому начались в областном суде незадолго до нашего визита — зимой 2015 года. За плечами мальчика множество следственных экспериментов, мучительных разговоров с правоохранителями. А впереди — выступление в суде. «Ребенок только оживать стал, а его опять в этот ад толкают», — вздыхала бабушка Надежда Владимировна, которая оформила опекунство над тремя оставшимися сиротами детьми.

А за несколько дней до начала процесса Андрей подсел к ней и стал расспрашивать:

— Бабуль, а я могу у судьи попросить?

— Что, Андрюшенька? — не сразу поняла та.

— Вот я по телевизору видел: бандитам голову отрезают специальной такой машинкой… Я хочу попросить, чтобы и с ним так…

«Это ваши семейные дела»

Тот страшный вечер — 30 июля 2013 года — Андрюша и хотел бы забыть, да не получается. Психолог, к которому его возят уже больше года, говорит, что не получится никогда.

У него проблемы в школе и со сверстниками — он агрессивный и раздражительный. Понять его можно — такое пережил. Но кому охота понимать? У всех своя колокольня: лучше бы пацан перешёл в другую школу, переехал в другой двор, с глаз долой. Чужие проблемы — это чужие проблемы, своих, что ли, мало?.. Как тогда, когда его мать металась по селу и просила о помощи. Четыре заявления в полицию, а в ответ формальные отписки и совет: «Разбирайтесь в своих семейных делах сами!» После убийства кто-то из участковых получил административное взыскание. Вот так и разобрались.

После случившегося Андрюша месяц не разговаривал, был похож на обозленного волчонка. Потом стал вялым и отрешенным. Только бабушку все просил, чтобы она его отвела к маме. О том, что мамы больше нет, детям — пятилетнему Андрюше и почти двухлетним Димочке и Леше — не сказали. Но однажды бабушка не выдержала и, когда старший опять запросился к маме, отвезла его на кладбище.