В шестьдесят я был уверен, что ещё молод, и когда внуки изъявили желание кататься на лыжах с гор, то я решил, что и я тоже начну. В Ишгле я нанял даже инструктора, тирольского итальянца старше меня, сухопарого, веса пера, который скептически оценивал возможность меня поднять (на тот момент килограммов 95), если я упаду. Давайте реже падать, синьор. Я был не против. И научился чуть-чуть кататься и пить пиво, не снимая ботинок на солнечной веранде. Но я не об этом. Вернувшись домой, я понял, что уже немолод. Спина заболела адски. Я обил пороги клиник, мне назначали токи, массажи, волны, лечебную физкультуру, лежание на мерно гудящем агрегате. Через пару недель я, всё так же скрюченный, оказался у доктора Плоткина. Доктору было за восемьдесят. Он изучил внимательнейшим образом историю болезни. И сказал:— Какой ужас.Я похолодел.— Вы это всё делали?— Делал.— Не делайте этого больше, — он глянул на меня очень серьёзно. — Это чудовищное шарлатанство. Господи, вы же с высшим образованием... Токи, волны.— А что делать?— Ничего. А в особенности — лечебную физкультуру. Не поднимайте на руки внучку. И тем более внука. Вообще тяжелее рюмки ничего не поднимайте.— И?— И всё пройдёт. Никто не знает, откуда такие боли берутся и почему исчезают. Терпите и ждите. Недели две.Через две недели всё прошло. И не болело ещё 10 лет. А потом опять заболело.На месте доктора Плоткина сидела красивая молодая женщина. Она сказала:— Доктора Плоткина нет, он недавно умер, в 92 года, и почти до конца практиковал. Я его ученица. Почитала я вашу историю и вот что скажу...— Само пройдёт? — догадался я.Она кивнула и огладила невидимую морщинку на распашонке, в которых они теперь ходят.— Мы с доктором не верили в токи и волны. Просто никто не знает, откуда такие боли берутся и куда исчезают, — сказал она голосом с волнующей хрипотцой и заправила прядку за чистенькое розовое ушко.Прошло и пока не болит.