Таксист болтал без умолка. Пройдясь лихим аллюром по всем начальникам от мала до велика, он добрался до журналистов. «Продажные, охочие до дешёвых сенсаций», — кривил он губы, не подозревая о том, кто притаился рядом. «И ладно бы только это, — не унимался парень, — так ведь ещё и грузят чернухой с утра до ночи. Только включишь телик, и вот тебе — авария, убийство, изнасилование или ещё какая-нибудь гадость. Мне жить после этого не хочется! Раньше — плохо это или нет — фильтры были. И не плескалась эта грязь из каждого экрана и газеты. И легче жилось, радовались больше. А теперь что? Страх и уныние».Не сказать, что услышанное было откровением, но я призадумалась. С одной стороны, вешать всех собак на пишущую братию — старая песня. С другой — я, например, мечтаю писать про хорошее, дельфинов например, и что? Ну не водятся они в нашем «море»…«Хоть бы какую-нибудь светлую историю со счастливым концом прочитать», — будто услышав мои мысли, пробубнил водитель.Ещё какое-то время мы ехали молча, потом я выудила из своей памяти историю, о которой когда-то писала. С тех пор произошли ещё кое-какие события, и добавился искомый счастливый финал. Я рассказала её водителю так, будто недавно прочла об этом на одном из воронежских сайтов. Кроме этого всё остальное — чистейшая правда.Её звали Галя. В последние годы своей жизни она сильно раздалась — гормональные изменения зрелого возраста, отсутствие диеты — никуда не денешься. Но именно к своему закату Галя обрела счастье.Она родилась под забором и должна была сгинуть максимум года через три. Банальная дворняга с рыжей клочковатой шерстью, короткими кривыми лапами и облезлым хвостом. О том, что эта «кабыздоха» сможет обрести хозяина и свой дом, не могло быть и речи. Она и не претендовала. Жила себе рядом с остановкой. За которой однажды вырос мини-рынок.Галя прибилась к тёткам-торговкам, раскладывавшим свой товар на картонных ящиках. Они её кормили, Галя преданно проводила возле них дни напролёт. Охраняла товар, облаивала хамов и д...