Первые дни и месяцы войны в письмах и воспоминаниях немецких захватчиков
22 июня — День памяти и скорби
Первые дни и месяцы войны в письмах и воспоминаниях немецких захватчиков
22 июня — День памяти и скорби
В 70 — 80-е, говоря о первых днях Великой Отечественной войны, вспоминали защитников Брестской крепости, беспримерный героизм красноармейцев, легендарные бомбовые удары нашей авиации в августе 1941-го по Берлину. В 90-е и нулевые, в угаре гласности историки и публицисты переключились на недальновидность советского руководства, на миллионы пленных, на заградотряды, на «бегство Сталина из Москвы». Безусловно, всякого хватало в те опалённые войной дни и месяцы — и героического, и трагического. Сегодня мы попытаемся увидеть июнь — ноябрь 1941-го глазами поверженного врага, в строках его приказов, воспоминаниях, письмах. Чтобы лучше понять, почему же Победа осталась за нами.
Совсем недавно в ходу была как бы безобидная, но подлая шуточка: сдались бы тогда, пили бы сейчас баварское пиво (следом уже совсем кощунственное «Сдали бы Ленинград…»). Хотелось бы напомнить таким «шутникам» напутствие рейхсфюрера СС Гиммлера, с которым он обращался к немецким солдатам, отправлявшимся на Восточный фронт: «Это война идеологий и борьба рас. На одной стороне стоит национал-социализм — идеология, основанная на ценностях нашей германской нордической крови. На другой стороне стоит 180-миллионный народ — смесь рас и народов, чьи имена непроизносимы и чья физическая сущность такова, что единственное, что с ними можно сделать, — это расстреливать без всякой жалости и милосердия».
18-летний танкист Генрих Метельманн, до войны работавший слесарем в Гамбурге (прямо-таки персонаж книг Ремарка!), усвоил, что «долг немцев — ради блага всего человечества привить наш образ жизни низшим расам и тем нациям, которые в силу своего ограниченного интеллекта даже понять толком не могут нашу миссию».
С такими убеждениями и директивами 22 июня в 4 часа утра гитлеровцы вторглись на территорию СССР, бомбовыми ударами по аэродромам уничтожили большую часть наших самолётов, устремились вглубь страны.
Гитлеровский генерал Блюментритт прогнозировал: «Нам предстоят упорные бои в течение 8 — 14 дней, а затем успех не заставит себя ждать, и мы победим». Но Красная армия дала врагу суровый отпор.
Лейтенант Беккер с ужасом вспоминал: «Был знойный летний день. Мы шли по полю. Вдруг на нас обрушился артиллерийский огонь… Нужно было показать себя героем в глазах командира. И тут замечаю лежащего впереди немецкого солдата: рука неуклюже задрана и на пальце поблескивает обручальное кольцо, голова — кровавое месиво, а рот забит жужжащими мухами. Вот так я увидел первого убитого на этой войне».
Из сводки командования вермахта за 22 июня 1941 г.: «Создаётся впечатление, что противник после первоначального замешательства начинает оказывать все более упорное сопротивление».
Ефрейтор Шварц записал в своём дневнике: «29 июня. На рассвете мы достигли реки Буг (Брестская крепость). Пограничный городок полностью разрушен. Как видно, гражданское население было поднято с постелей взрывами. Большая его часть сгорела. Видны многие немецкие могилы, есть даже массовые, с 5 — 7 захороненными. Русские здесь крепко оборонялись.
Наступаем вдоль шоссе. За ночь русские укрепились в отдельных домах и ведут огонь из них. Пытаемся отогнать их обратно в лес. Дошли до одного хутора. Дальнейшее продвижение невозможно. По нам стреляют со всех сторон. Несколько часов лежим на хуторе. Больше там продержаться не могли. Вынуждены были отступить. Стреляют со всех сторон. Настоящая адская котловина. Русские преследуют нас по пятам. Из 7-й роты осталось 16 человек. У нас не хватает 50. Ни одного живого офицера».
«Упорное сопротивление русских, — писал летом 1941-го начальник Генерального штаба сухопутных войск Германии генерал-полковник Франц Гальдер, — заставляет нас вести бой по всем правилам наших боевых уставов. В Польше и на Западе мы могли позволить себе известные вольности и отступления от уставных принципов; теперь это уже недопустимо».
Генерал-лейтенант фон Типпельскирх констатировал: «Русские показали совершенно невероятную способность к сопротивлению, даже когда их окружали. Этим они выигрывали время и стягивали для контрударов из глубины страны всё новые резервы, которые к тому же были сильнее, чем мы ожидали».
Но в первые дни и недели войны наши солдаты не только оборонялись, но и наступали. Так, первым городом, который Красная армия отбила у немцев, стал Перемышль. Когда ранним утром 22 июня немцы попытались захватить мост через реку, на их пути встал лейтенант Пётр Нечаев. Герой отстреливался до последнего, а потом подорвал себя и врагов гранатой. Перемышль гитлеровцы всё-таки захватили. Но уже 23 июня бойцы 99-й стрелковой дивизии выбили врага из города и удерживали его до 27 июня. Затем организованно отошли, чтобы не попасть в окружение.
Войска Юго-Западного фронта отбросили захватчиков на 1 — 2 км вглубь Польши. Бойцы Южного фронта, контратакуя, вошли на территорию Румынии. Корабли Черноморского флота наносили удары по румынским военным базам. В Заполярье линия фронта сохранялась почти без изменений с 1941 по 1944 год, а на одном из участков границы советский пограничный знак простоял всю войну!
Советские бомбардировщики уже 25 июня нанесли удары по аэродромам нацистов в Финляндии, которая, как следует из рассекреченных документов, начала войну с СССР уже вечером 21 июня 1941 года! Наши лётчики в первые часы и дни войны, истратив боезапас, более 20 раз таранили немецкие самолёты. И возможно, первым это сделал старший лейтенант Иванов. Его часы замерли на отметке 4 часа 25 минут. Именно в это время его «ястребок» протаранил бомбардировщик «Хейнкель-111». За этот подвиг старшему лейтенанту Иванову Ивану Ивановичу было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.
Командующий группой армий «Центр» генерал-фельдмаршал фон Бок: «Наши войска измотаны, вследствие значительной потери офицерских кадров существенно снизилась стойкость подразделений. Я вынужден ввести в бой все мои боеспособные дивизии из резерва». Директивой от 30 июля 1941 года группе армий «Центр» приказано было перейти к обороне.
Генерал-майор Ганс фон Грейфенберг: «Мы следовали тем же маршрутом, что и Наполеон, но не думали, что события 1812 года повторятся вновь».
О том, что блиц-криг провалился и за две — четыре недели победу над СССР Германии с её союзниками не одержать, стало ясно всем. Но немцы, захватив Киев, Минск, подойдя вплотную к Ленинграду, рвались к Москве. 30 сентября началась операция «Тайфун», которой бахвалился генерал-полковник Франц Гальдер: «Сегодня мои солдаты перешли в решающее наступление на Москву. Наступление фронтом в 500 километров! За эту операцию я боролся и дрался. Я привязался к ней, как к ребёнку. Эта операция должна сломать противнику хребет».
Командующий армейским корпусом генерал Хейнрици 8 октября в письме родным бахвалился: «Противник уже повержен, в конце месяца у него не будет ни его столицы, ни знаменитого промышленного региона в Донецком бассейне».
Но окружённые в «котлах» красноармейцы продолжали сражаться, тем самым сковывая наступающие силы вермахта, оттягивая на себя его резервы, давая время на организацию оборонительной линии на Можайском направлении. Уже 18 октября германские аналитики признали: «Бои под Малоярославцем, Вереей, Можайском можно охарактеризовать как наиболее трудные за эту кампанию. Высокая обороноспособность русских достигалась за счёт хорошего оборудования московских оборонительных позиций и использования большого количества тяжёлых танков».
Помогла защитникам Москвы и погода! В журнале боевых действий 112-й пехотной дивизии мы видим: «Дивизия имела опыт маршей по бездорожью, но то, с чем пришлось столкнуться теперь — размытые дождями, превращённые в месиво, в болото лесные и просёлочные грунтовые дороги, — несравнимо с прошлым опытом. 26 октября передовые части дивизии достигли участка у реки Оки, где увидели удручающую картину: множество танков увязли в грязи почти по башню. А те, которым чудом удалось выбраться, не могли двигаться дальше из-за отсутствия горючего. Пехотные полки растянулись в бесконечно длинные колонны, тяжёлые грузовики не могли проехать. Их приходилось подталкивать лошадьми. Очень много орудий увязло в этой трясине. В таких условиях и речи не могло идти о нормальном снабжении войск продуктами, горючим и боеприпасами».
О том же писал родным и генерал Хейнрици: «Большая часть колонн увязла в непролазной грязи, в болоте, в дорожных колеях. Грузовики, и без того еле ехавшие, теперь сломались полностью (запчасти достать невозможно). Бензин, хлеб, овёс — ничего не доезжает. Солдаты больше толкают машины, чем сражаются. Дороги усеяны трупами лошадей и сломанными грузовиками. Слышны причитания: так не может продолжаться!».
15 ноября, пока не ударили сильные морозы, группа армий «Центр» возобновила наступление. Желая «покончить с большевиками» до зимы, фон Бок бросил в наступление всё, что имел, надеясь, что «враг не располагает необходимой глубиной обороны и находится в куда худшем положении, чем мы».
Но русские морозы всё-таки ударили.
Артиллерист Франц Фриш: «Мы начали наше наступление на Москву на сплошь неисправной технике. 30% рессор грузовиков ломались, не выдерживая морозов. Даже офицеры считали дальнейшее наступление невозможным».
Ефрейтор Отто Залфингер в письме домой срывался на истерику: «До Москвы осталось немного. И всё-таки мне кажется, что мы бесконечно далеки от неё. Мы уже свыше месяца топчемся на одном месте. Сколько за это время пало наших солдат! А если собрать трупы всех убитых немцев в этой войне и положить их плечом к плечу, то эта бесконечная лента протянется до самого Берлина. Мы шагаем по немецким трупам и оставляем в снежных сугробах наших раненых. О них никто не думает. Раненый — это балласт. Сегодня мы шагаем по трупам тех, кто пал впереди; завтра мы станем трупами, и нас также раздавят орудия и гусеницы».
23 ноября Гальдер дал убийственное для немцев заключение: «Таких сухопутных войск, какими мы располагали к июню 1941 г., мы уже никогда иметь не будем».
Танк унтер-офицера Шродека участвовал в ожесточенном бою у деревни Крюково: «Справа от нас прямым попаданием в башню была подбита ещё одна машина из нашего взвода. Я увидел, как командир танка и водитель выбирались наружу. Позже я узнал, что командир потерял тогда обе ноги, а водитель руку, которая так и примёрзла к гусенице танка. Мы ежедневно теряли своих боевых товарищей. При помощи ручных гранат мы отрывали мелкие могилы, больше похожие на лунки».
30 ноября фон Бок признался своему дневнику: «Надежда на то, что противник, обессилев, «рухнет», оказалась, как показали бои за последние 14 дней, миражом».
Гитлеровцы исчерпали наступательную мощь и перешли к обороне. Положение захватчиков было ужасающим. Тот же генерал Хейнрици жаловался в письме родным: «Помыться, починиться — это всё невозможно. Всё кишит вшами, мы постоянно чешемся и скребёмся. У многих гнойные раны из-за постоянного расчёсывания. У других проблемы с мочевым пузырём и кишечником из-за постоянного лежания на холодном полу, и они не могут нормально отдохнуть, поскольку ночью нужда раз за разом заставляет их просыпаться».
На характер писем с Восточного фронта обратил внимание сам министр пропаганды третьего рейха Йозеф Геббельс: «Воздействие писем с фронта, которое считалось чрезвычайно важным, ныне следует расценивать как вредное… Солдаты раздувают панику, когда описывают ужасные условия, в которых воюют, нехватку зимних вещей, недоедание и перебои с боеприпасами».
Оценивая обстановку, сложившуюся к 1 января 1942 года, генерал Блюментритт сделал вывод: «Это поворотный пункт нашей восточной кампании. План победить Россию в 1941 г. провалился. Нам противостояла армия, по своим боевым качествам намного превосходящая все другие армии, с которыми нам когда-либо приходилось воевать».
Люди крепче камня стали,
Не отдали, не предали...»
После войны генерал-фельдмаршал фон Клейст, вспоминая события 1941 года, сделал такое признание: «Русские с самого начала проявили себя как первоклассные воины, и наши успехи объяснялись лучшей подготовкой. Обретя боевой опыт, они стали непревзойдёнными солдатами. Они сражались с исключительным упорством, имели поразительную выносливость и могли вести военные действия без многого, что считается необходимым в армиях других государств».
По материалам История.рф.
Подготовил Лев КОМОВ.