Его волшебным даром, безграничными возможностями восхищались слушатели, критики, партнёры по сцене. Не стеснялись снимать шляпы и пианисты-классики: — Если игру любого джазмена я могу как-то понять, объяснить, даже скопировать, — признался однажды известный российский пианист, — то Питерсона — никогда. Всю жизнь меня будет мучить один вопрос: как он это делает? Вижу, слышу, но объяснить не могу. Оскар Питерсон— Гениальность, — продолжает другой музыкант, — в его в исключительном, непостижимом импровизационном даре, позволявшем ему творить искусство в момент исполнения и при этом воплощать свои мысли на клавиатуре с абсолютным совершенством... Записи Питерсона следует изучать в консерватории как пример вечного искусства. Всё верно. Но на мой взгляд, если одни в джазе отвечали за его развитие, другие — за сохранность его традиций, то Оскар был душой этой музыки. Своим парнем в джазе. Его улыбкой. Может быть, не такой ослепительной, как у Армстронга, но не менее подкупающей. Он не потрясал устоев, не поворачивал реки джазовой мысли вспять. И поэтому был бесконечно любим народами, живущими по обе стороны океана. Что осталось? Его оптимизм. Его улыбка. Его светлые баллады. Печальный повод переслушать его пластинки. Наши мемориальные слушания начнём, пожалуй, с записи 1964 года «We Get Requests». Сыгранная в составе трио, необыкновенно тёплая, элегантная, сравнительно негромкая, но полная оптимизма, эта пластинка однажды первой же своей композицией буквально пригвоздила меня к полу какого-то музыкального магазина. Это была любовь с первого звука. С тех пор мы не расстаёмся. Десяток прекрасных композиций, среди которых «Corcovado», «The Girl from Ipanema», «The Days of Wine and Roses» — что ещё нужно, чтобы в милой компании под бутылочку хорошего вина скоротать зимний вечерок? Материал для другой прекрасной пластинки «The Oscar Peterson Trio at Zardi’s» был записан чуть раньше, в 55-м. Ещё не достигший своих заоблачных технических высот, к которым он подберётся в 70-х, Пит...