Пару лет назад я опубликовал в «Русском вопросе» статью, в которой утверждал: каждый народ неизбежно выбирает для себя форму правления, наиболее соответствующую этапу его духовного развития. И помнится, в качестве примера приводил в ней авторитарного батьку Лукашенко. Несмотря на постоянную критику в его адрес со стороны Запада и наших «демократов», братский белорусский народ в большинстве своём не желал (как и сейчас не хочет) иметь иного правителя. То же самое можно было сказать и о ныне покойном Туркменбаши, который у себя в стране и подавно не либеральничал. В качестве же иллюстрации других тенденций упоминались балтийские страны, избравшие для себя европейский путь развития. Однако делать выводы в отношении самой России мне тогда показалось преждевременным. Дело в том, что я ждал, пока прояснятся чёткие контуры нашей новой политики. Когда окончательно сложится форма правления, которая не будет восприниматься русским народом как нечто чуждое, навязанное извне. И соответственно, не будет им отторгаться. Можно ли теперь делать такие выводы? Сегодня мы стоим на пороге формирования очередного состава Госдумы, а затем готовимся проголосовать за нового президента. И наш выбор окончательно закрепит именно тот государственный порядок, который предпочитает русский народ и к которому он давно уже идёт семимильными шагами. Похоже, преемственность президентовможет стать традициейВ 1990-е годы мы попытались сделать рывок к демократии и либеральным ценностям, минуя целый исторический этап. И планировали сразу же перейти к западной модели формирования власти и управления страной. Но такие сказки приветствовались в Советском Союзе, когда пропаганда рассказывала нам про чукчей, едва ли не из первобытнообщинного строя очутившихся в социализме. К реальности же они никакого отношения не имели. В чём у нас и была возможность убедиться, как только растаяли в воздухе наши первые демократические иллюзии. Времени на это потребовалось не так много: с момента падения КПСС до октября 1993 ...