Для того чтобы зайти в операционную, я надеваю полное обмундирование со специфическим хирургическим запахом: маску, бахилы, доходящие практически до колена, специальные брюки, рубашку с коротким рукавом, сверху — длинный халат. Волосы прячу под шапочку.Меня предупреждают, что трогать стол с инструментами нельзя ни в коем случае, потому что он стерильный, но разрешают осторожно передвигаться по операционной, чтобы не задеть шнуры медицинского оборудования.Небольшой холл, в который выходят две двери операционных, пуст. Массивная дверь с окошком, открывающаяся по нажатию кнопки, находится справа. За ней я ожидаю увидеть то, что нередко показывают в фильмах: суету, быстрые действия врачей, тревожную обстановку. Но вместо этого замечаю совсем другое: работа врачей навевает скорее спокойствие, чем панику.— Когда мы смотрим фильмы, становится смешно, потому что там все неправда: начиная от обработки рук, заканчивая основным процессом. Если у операционного стола начнётся суета, ничего хорошего не получится, — говорит сопровождающая меня хирургическая медсестра.Я внимательно наблюдаю, как у груди пациента порхают руки докторов. Под яркой лампой, освещающей операционный стол, я замечаю дым, вслед за этим в нос бьёт запах чего-то жжёного. Мне объясняют, что сейчас пациенту током прижигают кровоточащие микрокапилляры.Здесь каждый занимается своим делом: медсестра-анастезист пишет наркозную карту, где фиксирует давление, пульс и другие данные пациента. Неподалёку от неё находится доктор-перфузиолог, следящий за аппаратом, временно заменяющим работу сердца человека. Бобины аппарата искусственного кровообращения медленно и непрерывно крутятся, перегоняя кровь. В общей сложности, проведение операции обеспечивают более 15 высококвалифицированных профессионалов.Ведущим хирургом сегодня является Андрей Андреевич Булынин. На его лице очки — медицинские бинокуляры, между стёклами которых находится небольшое приспособление. Это специальная камера, с помощью которой ведётся запись операци...