В предыдущем номере «МОЁ!» известный журналист-путешественник из Воронежа Александр Мешков рассказал, как добрался до знаменитого на весь мир буддийского монастыря в Шаолине, чтобы стать мастером ушу, как стал шаолиньской достопримечательностью и как попал в один учебный отряд с китайскими детишками — соответствующей возрастной группы для 56-летнего ветерана русской словесности там просто не нашлось.— Но я не исключал, — признаётся Мешков, — что останусь в этом монастыре навсегда.Для начала мой новый наставник Йонг ознакомил меня с нехитрым расписанием.Подъёмом в шесть меня не напугать. Дома я, отпетый жаворонок, в четыре встаю. Напрягает это не столько меня, сколько примыкающих ко мне дам. Но семь часов тренировок в день! А ведь многие мои малолетние сокурсники посвящали тренировкам ещё и полтора часа личного времени.И вот готовлюсь к первому в своей жизни монастырскому отбою. Посетил дворовый сортир — оупен-спейс на шесть посадочных мест. Вернувшись, прилёг на выделенную мне на нижнем ярусе (видимо, из уважения к возрасту) железную кровать. Повертелся на жалком подобии матраса, попытался умостить свою бритую голову на каком-то вещмешке, заменявшем подушку. И хоть тиха была шаолиньская ночь, выспаться не удалось. Ворочался. Проматывал на ускоренной преды­дущую жизнь. «А если останусь, будут горевать? А если будут, то долго ли?» В голове крутились песни о родине.Ровно в шесть казарменные динамики изрыгнули истошный звук какой-то Иерихонской трубы. Я первым выскочил на плац. Вслед за мной из казарм потянулись заспанные китайские мальчишки. Самому младшему из них было лет 5, самому старшему — 56. (Это был я!) В своей команде я оказался самым рослым, и наставник Йонг отправил меня на правый фланг. Во время тренировки это осложняло мне жизнь: я шагал, бежал первым. Наставник командовал по-китайски. Чтобы понять, чего он хочет, я оглядывался назад и повторял движения своих сокурсников: все побежали — и я побежал, все повернули — и я повернул.— Е-а-е! Е-а-е! — задавал тем...