В этом году исполняется ровно 80 лет с момента начала Среднедонской операции Красной армии, которая была известна под кодовым названием «Малый Сатурн». Именно эта операция, проведённая 16 — 30 декабря 1942 года в ходе контрнаступления советских войск под Сталинградом, положила начало освобождению Воронежа. Затем были Острогожско-Россошанская и Воронежско-Касторненская наступательные операции, в результате которых силами Воронежского фронта были разгромлены 2-я немецкая, 8-я итальянская и 2-я венгерская армии. 25 января 1943-го был освобождён Воронеж. Каким увидели освобождённый город возвращавшиеся в него жители? Почему после войны Воронеж хотели перенести в другое место? И как воронежцы встретили День Победы в 1945-м? Об этом поговорим в сегодняшнем материале.

Из трамвайного депо сделали гараж для танков, а музей стал конюшней

212 дней линия фронта проходила через Воронеж. За это время город в буквальном смысле превратился в руины. Как следует из аналитической записки горкома, составленной весной 1943 года, «в Воронеже из 20 тысяч жилых домов уничтожено и взорвано 18 227 зданий с жилой площадью 1 237 тысяч квадратных метров; разрушено 64 километра трамвайных путей; городской коммунальный фонд уничтожен на 92 процента…»

Одним из немногих уцелевших сооружений в правобережной части Воронежа оказалось трамвайное депо на ул. 9 Января. Его немцы использовали как гараж для танков. В то же время трамвайные вагоны были практически полностью уничтожены, медные контактные провода были сорваны вместе с чашечками, а трамвайные рельсы гитлеровцы пустили на создание фортификационных сооружений.

Как говорится в официальной справке об ущербе, причинённом немецкими захватчиками Воронежу, фашисты разрушили и сожгли городскую публичную библиотеку и музей изобразительных искусств, а также разграбили и разрушили исторический музей (его помещения первого этажа немцы превратили в конюшни). Кроме того, гитлеровцы «подвергли дикому разрушению и разгрому Дом-музей И.С. Никитина», а «лучшие в городе детские ясли были превращены немцами в офицерский притон».

Крупнейшие здания города фашисты взорвали после отступления?

Никакие официальные цифры не могут передать всю полноту картины разрушенного города. Первыми масштаб разрушений оценили советские бойцы, освобождавшие Воронеж в январе 1943-го. Вот как вспоминал своё первое свидание с нашим городом один из его освободителей Мамед Джабраилов, впоследствии ставший почётным гражданином Воронежа.

— Всё было разрушено, памятника Петру I не было — один только постамент, — рассказывал он. — Накануне наступления мы слышали взрывы. Когда вошли в город, поняли, что это было. Немцы перед уходом взрывали здания: Дворец пионеров, здание обкома. На улице Никитинской, возле Дома-музея Никитина, кругом валялись рукописи. У нас в роте был школьный учитель, он стал их собирать, складывать на ступеньки и всё причитал: «Ах, варвары, что натворили»…

До недавнего времени было принято считать, что лучшие здания города — обком партии (на месте нынешней Никитинской библиотеки), университет (находился на ул. Феоктистова, в районе нынешнего парка «Орлёнок»), Дворец пионеров (на месте Технологической академии), вокзал — гитлеровцы взорвали перед отступлением. И только в 2011 году на конференции, посвящённой 425-летию Воронежа, историк и краевед Виктор Шамрай рассказал о найденных в архивах документах, которые наталкивают на мысль, что немцы взорвали крупные сооружения не перед своим уходом, а после — благодаря тому, что заложили мины замедленного действия.

Это подтверждает найденное сообщение замнаркома НКВД СССР Ивана Серова в Москву от 27 января 1943 года, в котором говорилось, что 25 января погибли 16 советских бойцов вместе с командиром при взрыве здания обкома, заминированного немцами, и в тот же день «от мин замедленного действия взорвались Дворец пионеров и Воронежский госуниверситет».

Из крестов с немецких могил делали оконные рамы

В книге «За родной город. Очерки и воспоминания о борьбе за Воронеж», вышедшей в 1945 году, один из авторов, секретарь партбюро завода им. Тельмана А.П. Ламаш, вспоминает освобождённый город так: «От вокзала осталась груда камней. Воронки, воронки… Университет взорван. Весь снег кругом красный, он покрыт кирпичной пылью. От проспекта Революции остаётся страшное впечатление. Нет ни одного целого дома. Всё сожжено, всё разрушено. Поперёк проспекта лежат вековые деревья, много кроватей и другой мебели. Подбитые танки, автомашины. Нет памятника Петру I. Петровский сквер весь в окопах, в блиндажах. В Кольцовском сквере тысячи могил с крестами. Здесь фрицы устроили кладбище».

Кстати, останки оккупантов из Кольцовского сквера были вывезены на окраину Тернового кладбища (по одним данным — весной, по другим — летом 1943 года). Очевидцы вспоминали, что из деревянных немецких крестов впоследствии делали оконные рамы в близлежащих домах.

«Города не было»

Тяжелее всего картину разрушенного города воспринимали жители, возвращавшиеся в столицу Черноземья из эвакуации. Мало того что на месте родных домов они находили руины, даже коренные воронежцы не могли сориентироваться среди разрушенных зданий, проспектов и улиц. Настолько сильно изменился внешний облик города! Почётный гражданин Коминтерновского района Митрофан Москалёв, который 13-летним подростком вернулся в освобождённый Воронеж вместе с семьёй, тоже долго не мог привыкнуть к новому облику родного города.

— Почти всю эвакуацию мы провели в Верхнехавском районе, — вспоминал он в интервью корреспонденту «МОЁ!». — Когда 25 января 1943-го узнали по радио об освобождении Воронежа, сразу собрались возвращаться обратно. До города шли трое суток пешком. Когда зашли в город, Воронеж мы не узнали. Города не было. Весь разрушенный. Дома нашего нет, школа выгоревшая…

Немцы уверяли, что на восстановление Воронежа уйдёт полвека

После того как немецкие войска покинули Воронеж, берлинское радио сообщало, что город «не представляет в настоящий момент никакой ценности». Как уверял Геббельс, для восстановления города большевикам потребуется не менее 50 лет.

Справедливости ради, советские власти поначалу тоже сомневались в целесообразности восстановления Воронежа. Масштаб разрушений был таков, что проще было отстроить столицу Черноземья на новом месте. Однако воронежцы упорно возвращались в родной город. И властям ничего не оставалось, как включить Воронеж в число 15 городов СССР, требующих немедленного восстановления.

Как восстанавливали город?

Советские солдаты, вошедшие в Воронеж 25 января 1943-го, впоследствии вспоминали, что город был мёртв и наши войска прошли на запад по безжизненным улицам. Однако уже 1 марта газета «Правда» писала: «На улицах города становится шумно и многолюдно. Уже более 10 тысяч воронежцев возвратились в свои родные места». Воронежцы стали возвращаться домой буквально на следующий день после освобождения столицы Черноземья.

И почти сразу вернувшиеся жители взялись за восстановление города. В разборке завалов и строительстве участвовали не только взрослые, но и дети. Работа шла днём и ночью. Тысячи небольших домов восстановили индивидуальные застройщики, получив кредит от государства. Многоквартирные дома восстанавливали строительные конторы города и крупных учреждений.

Работы по восстановлению города возглавил один из ведущих архитекторов страны Лев Руднев. Под его руководством в 1946 году бригадой московских и воронежских проектировщиков были созданы схема планировки Воронежа и генеральный план его реконструкции, который в начале пятидесятых был переработан специалистами воронежской областной проектной конторы «Облпроект» во главе с архитектором Николаем Троицким.

При расчистке центра города многие сильно пострадавшие здания разбирали на кирпичи, освобождая место под новое строительство. Так безвозвратно исчезли остатки довоенного здания обкома, государственного университета, Дворца пионеров, Митрофановского монастыря и ещё нескольких разрушенных войной церквей.

Уже в мае 1943 года по разрушенному Воронежу пошли трамваи, к сентябрю был полностью восстановлен водопровод, в январе 1944 года дала ток ВоГРЭС. За два года в городе было восстановлено и заново построено почти 8 000 домов. А за 10 послевоенных лет Воронеж был фактически полностью восстановлен! К началу 1956 года население города превысило довоенные показатели и составляло около 400 тыс. человек.

«Нашёл красивую игрушку. Оказалось, немецкая мина»

Работы по восстановлению города серьёзно осложняли «подарки» фашистов — сотни тысяч мин, бомб и растяжек, оставленных немцами на улицах, в домах и подвалах. Как следует из аналитической записки горкома, только за первые десять дней после освобождения города на дорогах и в зданиях было обезврежено 580 противотанковых и 816 противопехотных мин. В разминировании города участвовали даже женщины и подростки. Повсюду на уцелевших стенах коробок домов были надписи «Заминировано», а позже — «Разминировано» или «Проверено. Мин не обнаружено», под которыми ставились дата и подпись сапёра, проводившего минную разведку.

Одну из таких надписей до сих пор можно увидеть на стене дома № 13 по ул. Большой Манежной. Там же установлена мемориальная доска памяти юных сапёров, разминировавших наш город в годы Великой Отечественной войны.

Воронежец Валерий Чекмарёв вспоминал, как маленьким мальчиком, гуляя по Бринкманскому саду в первые годы после освобождения Воронежа, нашёл в кустах красивую металлическую «игрушку».

— Она была длиной, как мне помнится, сантиметров 25 — 30, чёрного цвета, по форме напоминала рыбку с ярко-красными лепестками хвостового оперения, — рассказывал он. — Я поднял её и понёс показать старшему брату. Помню его резко побледневшее лицо, тихие, постоянно повторявшиеся, как молитва, слова: «Иди ко мне, только не бросай». А когда «игрушка» оказалась в его руках, он мне дал такого пинка, что я кубарем отлетел в сторону. Это была немецкая мина.

Почему фашисты не тронули памятник Никитину?

Фашисты, уходя из Воронежа, увезли на переплавку в Германию бронзовые памятники Ленину с главной площади города и Петру I из Петровского сквера (кстати, нынешний памятник Петру раза в полтора ниже довоенного). А вот бронзовую скульптуру Ивана Никитина в Кольцовском сквере (ныне стоит у «Пролетария») фашисты не тронули. По мнению известного воронежского журналиста Юрия Поспеловского (ныне покойного), сидевший на пьедестале в скорбящей позе Никитин оказался угоден немцам, так как «скорбел» над окружавшими его со всех сторон солдатскими могилами.

Удивительным образом сохранилась до наших дней и статуя Ленина над главным входом в здание сельскохозяйственного института. И это несмотря на то, что само здание представляло собой обугленную коробку. Чудом уцелевший памятник вождю в те годы был для воронежцев своеобразным символом и надеждой на скорое восстановление города.

Под квартиры оборудовали даже колокольни

Очевидцы первых лет после освобождения Воронежа все как один вспоминают об образцовой чистоте, которая была в городе. Подметались даже те улицы, на которых не сохранилось ни одного целого дома. Панели и тумбы по краям тротуаров выбеливали мелом. Когда в марте 1944 года Воронеж посетила правительственная комиссия по оценке ущерба, после осмотра города её представители задали только два вопроса: почему так чисто и где живут люди?

Первое время после возвращения в освобождённый город большинство людей жили в землянках и подвалах. Еду готовили на кострах под открытым небом. Кто-то перебирался в разминированные уцелевшие домики, расположенные ближе к реке (центр города был разрушен до основания). Приспосабливали под жильё каждый случайно сохранившийся уголок разрушенных зданий. В крохотных комнатушках ютились по нескольку семей. Говорят, была в городе даже колокольня, оборудованная под квартиру.

В пятидесятые по Воронежу гуляла городская легенда о выжившем мужчине, которого освободили из-под завалов здания обкома спустя восемь лет после обрушения. Якобы он питался запасами столовой обкома, а пил талую и дождевую воду.

Как воронежцы встретили День Победы?

Ко Дню Победы Воронеж заметно преобразился. По данным городского комитета ВКП (б), на начало 1945 года в городе работали 166 магазинов и лавок, 164 столовые, пять бань, 3 клуба, два театра, телефонная станция, телеграф, радиостанция, пять радиоузлов. К тому времени в городе было открыто 37 школ с 30 тысячами учащихся, 31 детский сад, который посещали 3 228 детей.

9 мая 1945-го жители Воронежа, как и вся страна, встретили всеобщим ликованием.

— Жара стояла невыносимая, — вспоминала труженица тыла, почётный ветеран Воронежской области Мария Старцева. — О Победе мы узнали по радио. Что тут началось! Люди высыпали на улицу, пошли на стадион в Левобережном районе. Никто их не организовывал и не собирал — сами шли. На разбитом стадионе собрался едва ли не весь левый берег! Все праздновали. Тогда всё по талонам было. Мужчины идут по улицам, стучатся в двери: «Бабушка, продайте талончик на водку». А бабушка им: «Сами хотим выпить — Победу отметить».

Что писала воронежская пресса 9 мая 1945-го?

Главный печатный орган воронежского обкома — газета «Коммуна» — 9 мая 1945 года вышла с огромным портретом Сталина на первой полосе, полным текстом акта о капитуляции Германии и рядом заметок под общим заголовком «Торжество народа-победителя». О характере этих заметок говорят их названия: «Взошло солнце Победы», «Настал и на нашей улице праздник!», «Слава Сталину!», «Долгожданное свершилось!», «Враг поставлен на колени».

В том же памятном номере сообщалось о первых митингах в честь Великой Победы, которые прошли в Липецке, Борисоглебске и на воронежском заводе им. Калинина. Но самое главное — в передовице впервые был опубликован указ Президиума Верховного совета СССР об объявлении 9 мая праздником Победы и нерабочим днём.