Совсем скоро Воронеж отметит страшную годовщину. 27 августа исполнится 80 лет с момента одного из самых громких и чудовищных по масштабам военных преступлений, совершённых гитлеровцами во время оккупации города. Речь идёт о массовом расстреле в Песчаном логу.

«Таинственное запустение царило на улицах»

Немцы вошли в Воронеж в начале июля 1942 года. К августу большая часть жителей была эвакуирована. Город практически обезлюдел. Из мирного населения в оккупированном Воронеже оставались в основном немощные, больные, раненые и те, кто до последнего не хотел покидать свои дома.

Немецкий военный корреспондент Густав Штебе так описывал картину, увиденную в городе: «Таинственное запустение царило на улицах. Только в местах расположения полков и батальонов кипела жизнь. <…> Офицеры и рядовые, которые должны были жить здесь, создали, насколько позволяли условия, жилую атмосферу. Из всех уголков города они снесли сюда мебель, ковры, утварь и с помощью цветов, картин и военной привычки к порядку оборудовали квартиры, которые до некоторой степени скрашивали унылое окружение».

Впрочем, рассказывая о том, как обживались немцы в Воронеже, Густав Штебе в своём очерке в лучших традициях фашистской пропаганды умалчивает про чудовищный режим насилия и террора, установленный гитлеровцами в оккупированном городе. В начале августа 1942-го нацистская служба безопасности (СД) подготовила эвакуацию оставшегося в правобережной части Воронежа населения. Специальные зондер-команды прочёсывали целые кварталы и выгоняли жителей с домашним скарбом. Часть отправляли в концлагеря, часть — на трудовые работы в Германию. Непокорных, а также немощных и стариков расстреливали и вешали.

Кровавая бойня в Орловке

Первым делом истребляли больных и раненых. В частности, установлено, что массовые убийства происходили на территории психлечебницы в Орловке, где в период с 4 июля 1942 года по январь 1943-го фашисты расстреляли в общей сложности 720 человек, в том числе находившихся там на излечении душевнобольных, раненых советских военных и медперсонал.

В акте расследования этого преступления от 5 августа 1943 года говорилось: «Совершив злодейскую расправу над больными, способными самостоятельно передвигаться, немецкие изверги приказали снести за загородку слабых. Туда же были принесены на носилках 12 раненых красноармейцев. Около загородки была вырыта яма, в которую через проломанное в заборе отверстие бросали больных, не способных двигаться людей. Стоявшие по краям ямы два немца пристреливали их из револьверов. <…> В седьмом корпусе помещались слабые старухи и дети. Санитарка Хрюкина Наталья Дмитриевна видела, как их носили к месту казни на одеялах».

В том же акте приводится свидетельство медсестры Ольги Васильевны Зазулиной о расстреле врача Елизаветы Львовны Резниковой и её грудного ребёнка: «14 июля 1942 года, под вечер, я пошла выносить ведро. Увидела — идёт Елизавета Львовна с ребёнком в руках. Рядом шёл немец. Он ей что-то сказал. Резникова поцеловала ребёнка и положила его на траву. Немец выстрелил в неё, она покачнулась, он выстрелил ещё раз. Резникова упала. Затем немец выстрелил в ребёнка».

«Грудных детей пристреливали на руках у матерей»

Но самое громкое массовое убийство мирных жителей произошло 27 августа 1942-го в Песчаном логу, где за одни сутки были расстреляны все пациенты воронежских госпиталей, располагавшихся в трёх зданиях на ул. 20-летия Октября (ныне это дома № 82, 86 и 93). Раненых красноармейцев и тяжелобольных гражданских вывозили из госпиталей на грузовиках под предлогом эвакуации.

В акте расследования преступления в Песчаном логу от 7 — 11 октября 1943 года говорилось следующее: «Когда машины были заполнены, немецкие солдаты опустили брезент, чтобы люди не могли видеть, куда их везут, после чего машины двинулись в путь. Выехав за город, машины свернули вправо от дороги, что идёт на село Малышево, и, подъехав к неглубокому песчаному логу, остановились. Немецкие солдаты потребовали, чтобы раненые сошли на землю. Беспомощных, слабых людей палачи стали сталкивать в овраг, заставляли ложиться лицом к земле и в упор расстреливали. Тех, кто пытался сопротивляться, убивали ударами приклада по голове. Мерзавцы не щадили даже грудных детей, пристреливая их на руках у матерей. Когда расстрел первой партии был закончен, машины вернулись в город, погрузили новую партию обречённых, которые были также привезены на это место и расстреляны. Такие рейсы повторялись несколько раз».

«Кто-то лёг сверху, приняв меня за мёртвую»

В том же акте есть показания гражданки Поповой Анны Федотовны, единственной из раненых, кому случайно удалось спастись от расстрела: «Мы находились возле оврага, в котором лежали трупы расстрелянных людей из первой машины. Фашистские подлецы принуждали нас ложиться на эти трупы лицом вниз. Не ожидая спасения, я легла на землю, закрыла голову пальто лежавшей рядом расстрелянной, ещё тёплой женщины, чтобы не видеть происходящего ужаса. Немного погодя я почувствовала, как кто-то лёг сверху, приняв меня за мёртвую. Я слышала голос какой-то девочки, с плачем спрашивавшей: «Где моя мама?» Один из участников расстрела ответил ей на русском языке: «Она здесь, ложись рядом». Потом послышались выстрелы. Я почувствовала, как меня облило кровью, хотя я сама не была задета пулей»…

Именно показания Поповой впоследствии помогли установить обстоятельства и место расстрела. В результате раскопок, которые продолжались с 7 по 9 октября 1943-го, из оврага извлекли останки 452 человек, в том числе 35 детей. У большинства были огнестрельные пулевые ранения черепа с входным отверстием в затылочной области. У многих трупов были загипсованы конечности, а также перебинтованы головы. У некоторых были протезированы ноги. Из ямы извлекли множество костылей, а также предметов домашнего обихода: чайников, бидонов, кружек, детских игрушек, молитвенников...

Приказ о расстреле в Песчаном логу отдавал руководитель особого карательного отряда зондер-команды 4а Вальдемар фон Радецки. Этот нацистский преступник был приговорён Нюрнбергским трибуналом к 20 годам заключения. Однако уже через 3 года освободился по амнистии. Умер фон Радецки в феврале 1990 года в возрасте 79 лет в городе Гессен (Германия), где после освобождения активно участвовал в культурно-исторической деятельности диаспоры балтийских немцев.