Каждый из нас хоть раз в жизни ездил в поездах в качестве пассажира. Часто ли вы задумывались о человеке, который управляет составом? Пока пассажиры пьют чай, читают книжки и спят, машинист выполняет сложную и подчас рискованную работу. О романтике железных дорог, опасностях профессии и трагедиях, которые случаются в пути, рассказал пенсионер Владимир Болотин, в прошлом машинист электропоезда.

В профессию пришёл из-за красивой формы

— Мой дядя был железнодорожником, — говорит Владимир Георгиевич. — Остальные родственники в основном филологи. В первые дни войны дядя пропал без вести, а его жена, моя тётя, всю жизнь ждала его, постоянно о нём рассказывала. Наверное, поэтому и засела у меня в голове мысль о том, что я хочу тоже стать железнодорожником.

Вопрос о будущей профессии встал перед нашим собеседником после 8-го класса школы. Нужно было определяться, куда идти учиться дальше. И он выбрал профессию машиниста.

— Это было начало 60-х. В то время на железной дороге электровозы сменяли паровозы, — говорит Владимир Георгиевич. — На паровозах машинисты все чумазые, страшные. А на электровозах — чистенькие, в белых рубашках и при галстуках. Вот это и подкупило. Хотелось носить рубашку и галстук.

Став машинистом электропоезда, Владимир Георгиевич быстро изменил мнение об удобной одежде, убедившись, что белая рубашка с галстуком — не совсем то, что требуется в поездке, когда могут возникнуть поломки и другие нештатные ситуации.

— Я понял, что мне нравилось в моей профессии совсем другое. Я не терплю начальников. Когда работаешь в кабинете, над тобой куча директоров, все дёргают туда-сюда. А в кабине машиниста ты свободен, сам себе хозяин.

Несмотря на то что наш собеседник водил состав всю жизнь практически по одним и тем же маршрутам (со станции Отрожка на юг, в сторону Россоши, и на север, до Мичуринска), работа ему не надоедала.

— Ты проезжаешь по красивейшим местам, — говорит он. — И потихоньку погружаешься в себя, думаешь о своём. Я вам больше скажу: вы найдёте очень мало машинистов, которые не были бы поэтами. Обстановка в пути очень располагает к поэзии.

О гибели людей

— Гибель людей на железной дороге происходит часто. Тормозной путь у поезда — 800 метров, если он идёт медленно, и порядка 1 200 метров, если мчится на всех парах. Если препятствие находится ближе, то затормозить при всём желании не получится. Но даже если человек сам решил покончить с собой на железной дороге, машиниста могут посадить. Начинается следствие, которое решает, мог машинист предотвратить катастрофу или нет.

Задача машиниста в случае гибели человека на путях — остановить состав, выйти, сообщить в транспортную полицию. Затем машинист пишет объяснительную, как всё произошло. Дальше происходит расследование, которое устанавливает обстоятельства произошедшего и виновных.

В кабине машиниста обязательно есть локомотивный скоростемер — прибор для измерения и регистрации параметров (скорость, время, расстояние и так далее). Это устройство, которое можно сравнить с «чёрным ящиком» в самолётах. Именно оно может засвидетельствовать то, что машинист всё делал по инструкции или отклонился от неё, вследствие чего и произошла катастрофа.

Впрочем, даже если состав ничего не нарушил, несчастные случаи тоже происходят. Ведь железная дорога — это целая система, где действия одного напрямую зависят от действий других людей.

— Это было в 70-х годах, я тогда был помощником машиниста, — рассказывает наш собеседник. — Мы сбили насмерть трёх человек...

В тот день, это был февраль, совпало много обстоятельств. Было 100-летие станции в Отрожке, день зарплаты, сломался светофор на одном из путей. Железнодорожников по случаю праздника на работе было мало, и Владимир Георгиевич отправился в рейс в качестве помощника машиниста. О том, что на путях будет проходить ремонт светофора, их с машинистом заранее никто не предупредил. Да и начаться эти работы должны были после того, как поезд пройдёт участок пути со светофором. Но почему-то никто не скоординировал действия рабочих. Всё произошло в тёмное время суток.

— Помню, на панели какой-то болт расшатался и всю дорогу неприятно бряцал. Я взял молоток и со всей силы ударил по нему, чтобы не звенел. В этот же самый момент… я не сразу понял, что произошло… но стёкла кабины залило красным. Машинист сказал, что мы только что сбили людей.

Из состава высыпали люди. Машинист и помощник вышли, осмотрели останки. Обнаружили изуродованные тела и две головы.

Машинист дошёл до места, где произошёл несчастный случай, и обнаружил там обувь — два ботинка разных фасонов и один валенок. Получается, что людей на путях было трое, а останки — только двоих людей. Предположили, что один остался жив — в шоковом состоянии, без обуви, он мог уйти с места происшествия. Но надежды не оправдались. Ещё одного рабочего нашли позже под насыпью — воздушной волной его отбросило в сторону. Он тоже скончался.

— На троих у них было одиннадцать детей, — вспоминает Владимир Георгиевич. — Мы очень казнили себя за всё произошедшее. Помню, что кровь со стёкол никак не получалось оттереть. Это был февраль, мороз. Пришлось взять тормозной башмак — у него один конец острый — и им соскребать всё со стёкол, иначе видимости никакой.

Про ограбление поездов

— Профессия наша опасная, — продолжает Владимир Георгиевич. — В голодные времена ограбления поездов, как на Диком Западе, иногда случаются.

Наш собеседник вспомнил историю, произошедшую с его коллегами после войны, когда по рельсам ходили ещё паровозы. Состав перевозил обувь и некоторые другие товары. На пути состава кто-то развёл рельсы, паровоз остановился. И тут машинист заметил, что возле вагонов стали мелькать какие-то огоньки — кто-то суетился возле состава, подсвечивая себе фонарями. Он попросил кочегара сходить проверить, кто это может быть. Тот ушёл и не вернулся. Следом за товарищем отправился в сторону фонарей помощник машиниста и тоже пропал. Тогда машинист сам вышел из кабины и отправился в сторону вагонов. Он увидел группу людей, разгружающих товары из состава, и избитых кочегара и помощника.

Злоумышленники уже почти закончили дело: погрузили товары в машину. Кто-то из них не успел сесть в авто и бросился в поле, возле которого стоял поезд. Машинист за ним. Ударом по голове он отключил злоумышленника, позже тот скончался.

— У машиниста не было другого выхода, — говорит наш собеседник. — Потому что в инструкциях чуть ли не первым пунктом шло: «Машинист несёт ответственность за сохранность государственного груза». Но виноватым в этой ситуации всё равно признали его. Помню, тогда по всему Союзу машинисты встали за него... Так что профессия опасная. И убить могут, и посадить.

«Скучаю по работе»

Как говорит пенсионер, он с начала 90-х годов не сидел в кабине машиниста. На пенсию люди этой профессии уходят рано: для мужчин пенсионный возраст наступает в 55 лет — профессия считается вредной.

— Я пытался сына приучить к делу, — говорит наш собеседник. — Пока маленький был, он катался со мной в кабине машиниста. Для любого пацана это праздник! Но когда вырос, интерес потерял. А я скучаю по работе. Иногда представляю, как я сижу в кабине, состав едет по дороге, кругом красота. В голову стихи сами приходят…