«Чтобы жениться на русской девушке, я 10 лет ждал разрешения тёщи»

Выпуск
от 4 апреля 2023 г.

Управляющей компанией, связанной с экс-депутатом, занялся СК...

Как редакция «МОЁ!» искала самый вкусный творог

«Отвергнутая клиентка сожгла мою машину»

Воронежцам немного увеличат субсидии

Как сэкономить 5 000 на чистке зубов

«Чтобы жениться на русской девушке, я 10 лет ждал разрешения...

За что Бунину дали Нобелевскую премию?

«Иногда хочется палочку запустить в того, кто ошибается»

Народные новости за неделю

«Будет церковь — будут и прихожане»

Началось с 300 рублей — закончилось кредитом

Купить билеты на южные поезда будет сложнее

Пасхальная выпечка

Формы для куличей и пасхи своими руками

Бадан и другие апрельские лекарственные травы

За некачественную тушенку суд назначил компенсацию в 1 050 р...

Обратная связь. Белгород

Социальные пенсии вырастут — будет чем платить за ОДН

«За 5 минут работы заплатил газовщику 4 500 рублей»

Белгородские детские лагеря начнут работать в апреле

Аферисты завербовали молодых людей в свою шайку

Из чего же сделаны эти игрушки?

12-дневный забег и другие новости Белгорода

Остановил воздушный бой без единого выстрела

Где будут служить липецкие новобранцы

Социальные пенсии липчан увеличили

Во взрывах в Липецке подозревают 34-летнего местного жителя

Будущий барельеф мемориала и другие новости Липецка

«Чтобы жениться на русской девушке, я 10 лет ждал разрешения тёщи»

Удивительная история афганца Мохебуллаха Хаятуллаха, переехавшего в Воронеж 30 лет назад, — о чистой любви и беззаветной помощи ближнему, не знающих границ ни в национальности, ни в языке, ни в религии

4926 0 31
Люди

«Чтобы жениться на русской девушке, я 10 лет ждал разрешения тёщи»

Удивительная история афганца Мохебуллаха Хаятуллаха, переехавшего в Воронеж 30 лет назад, — о чистой любви и беззаветной помощи ближнему, не знающих границ ни в национальности, ни в языке, ни в религии

A+

A-

«Что делает хороший человек, когда у него случается горе? Он продолжает быть хорошим человеком».Это не мои слова, но других таких же ёмких я подыскать не смогла. О Мохебуллахе я узнала из публикации отца Николая Домусчи — клирика Покровского собора, военного священника. Кроме служб и проповедей в текущей мирной жизни отец Николай окормляет воинские части. Мотается по командировкам, молясь с солдатами. А в миру вместе с прихожанами помогает украинским беженцам, благословляя их на жизнь. Во время мартовской поездки в Бобровский район отец Николай отвёз им одеяла, подушки, посуду, постельное бельё. И 10 коробок новой обуви на весну и лето. Обувь передал сапожник-мусульманин, афганец Мохебуллах Хаятуллах. Это всё осталось у него после смерти любимой жены, матери его детей — русской женщины Лилии, вместе с которой они держали на рынке обувную палатку. Лилия мучительно умерла от рака. Мохебуллах, оставшийся один с двумя старшими дочками и сыном, которому тогда было четыре года, мог бы продать эту гору добра и заработать. Но сейчас он собирает для отправки беженцам очередную партию гуманитарной помощи — стиральную машинку, мясорубку и другие вещи, оставшиеся после смерти тёщи.— Я сам видел войну в лицо, а после переезда в Россию, считай, как и они, был беженцем. И знаю… как это тяжело. Им нужнее, чем мне. А я себе и детям заработаю.Он смущается: «Не могу избавиться от акцента, хоть и 30 лет здесь живу!»Акцент еле уловимый. И пишет Мохебуллах по-русски — иным русским бы у него поучиться. Друзья зовут его Мишей.Мы сидим в его мастерской по ремонту обуви: здесь он сейчас проводит бОльшую часть времени. Нацепив очки и поправив лампу раритетного светильника, Миша протягивает мне потёртый замшевый сапог: «Вот — надо каблук менять, совсем расшатался! Женщина очень просила. А я сегодня полдня потерял — обещал помочь друзьям, нельзя отказать…»Мохебуллах осекается. Ну да, ещё два часа он потерял из-за нас. К счастью, женщина сейчас позвонила и сказала, что раньше воскресенья приехат...

ОСОБЫЙ СЛУЧАЙ

«Что делает хороший человек, когда у него случается горе? Он продолжает быть хорошим человеком».

Это не мои слова, но других таких же ёмких я подыскать не смогла. О Мохебуллахе я узнала из публикации отца Николая Домусчи — клирика Покровского собора, военного священника. Кроме служб и проповедей в текущей мирной жизни отец Николай окормляет воинские части. Мотается по командировкам, молясь с солдатами. А в миру вместе с прихожанами помогает украинским беженцам, благословляя их на жизнь. Во время мартовской поездки в Бобровский район отец Николай отвёз им одеяла, подушки, посуду, постельное бельё. И 10 коробок новой обуви на весну и лето. Обувь передал сапожник-мусульманин, афганец Мохебуллах Хаятуллах. Это всё осталось у него после смерти любимой жены, матери его детей — русской женщины Лилии, вместе с которой они держали на рынке обувную палатку. Лилия мучительно умерла от рака. Мохебуллах, оставшийся один с двумя старшими дочками и сыном, которому тогда было четыре года, мог бы продать эту гору добра и заработать. Но сейчас он собирает для отправки беженцам очередную партию гуманитарной помощи — стиральную машинку, мясорубку и другие вещи, оставшиеся после смерти тёщи.

Коробки с обувью, которую Мохебуллах передал беженцам, еле уместились в машине. Фото отца Николая Домусчи.

— Я сам видел войну в лицо, а после переезда в Россию, считай, как и они, был беженцем. И знаю… как это тяжело. Им нужнее, чем мне. А я себе и детям заработаю.

Он смущается: «Не могу избавиться от акцента, хоть и 30 лет здесь живу!»

Акцент еле уловимый. И пишет Мохебуллах по-русски — иным русским бы у него поучиться. Друзья зовут его Мишей.

Мы сидим в его мастерской по ремонту обуви: здесь он сейчас проводит бОльшую часть времени. Нацепив очки и поправив лампу раритетного светильника, Миша протягивает мне потёртый замшевый сапог: «Вот — надо каблук менять, совсем расшатался! Женщина очень просила. А я сегодня полдня потерял — обещал помочь друзьям, нельзя отказать…»

Мохебуллах осекается. Ну да, ещё два часа он потерял из-за нас. К счастью, женщина сейчас позвонила и сказала, что раньше воскресенья приехать не сможет, — значит, он успеет. Чтобы прокормить троих детей, отец-одиночка Мохебуллах Хаятуллах работает без выходных с 10 утра до пяти-семи вечера, катаясь в свою мастерскую в Северном районе из дома с другого конца города. Дом у него частный — тёщин. И он сам — этими руками — засадил его вокруг розами, которые очень любила Лиля.

Профессию сапожника Мохебуллах — филолог по образованию — освоил сам

***

Имя Мохебуллах у мусульман значит «боголюбец». Русское Михаил (с древнееврейского) — «подобный Богу». Я не поклонник всяких хиромантий. Но, пролистывая назад его рассказ и вспоминая полные мягкой улыбки глаза, я понимаю: случайных совпадений не бывает.

По словам Мохебуллаха, у каждой диаспоры в Воронеже своя торговая делянка: афганцы, например, в основном продают обувь

О войне глазами ребёнка

Мохебуллах приехал в Воронеж в октябре 1991-го из Герата, где у него осталась огромная семья — родители, трое братьев и пять сестёр. По закону времени в детстве мечтал стать военным лётчиком, но после школы отец определил его на экономфак Гератского университета. Там Мохебуллах проучился целый семестр. Только у него была ещё одна мечта: увидеть Советский Союз.

— Одному из моих братьев повезло: школьником его возили в СССР на экскурсию. Он 40 дней ездил, столько городов повидал! Подарков нам привёз. Рассказывал, как там хорошо. Когда я учился в 9-м классе, мне тоже обещали экскурсию — за хорошие отметки. Помню, наша группа, которую выбрали, уже сумки собрала, ждали отправку. Но нам вдруг сказали, что всё отменяется. Я страшно расстроился. Я ведь и пионером успел побыть, и комсомольцем. Отец убеждённый коммунист был до последнего. Я ему: папа, мол, уже нет давно Советского Союза. А он: сын, говорит, это для вас нет. Поступив в Гератский университет, я увидел на стене объявление, что набирается группа студентов для учёбы в СССР. Втайне от родителей собрал нужные документы. Отбор был строгий. Желающих из моего города набралось 22 человека. А отправили в Советский Союз только 11. Выбора по вузу и факультету не давали: или учишься там, где скажут, или домой. Меня распределили в Воронеж, в ВГУ на филфак. Не-е-ет, по-русски я тогда знал от силы пару слов, которые выучил ребёнком от советских военных: «хочешь?» и... даже не помню, что ещё! Отцу и матери сказал уже по факту. Они обрадовались.

О студенческой молодости в Воронеже Мохебуллах вспоминает самыми тёплыми словами 

Когда в родной стране загорелась гражданская война — в 1978-м — Мохебуллаху было шесть лет. В тот год после апрельской революции семья переехала в Герат из Кабула — отца направили на строительство местной гидроэлектростанции. Это ГЭС «Салма», она же плотина афгано-индийской дружбы, которую начали возводить в 1976-м при финансовой поддержке Индии. Тогда ещё никто не знал, что из-за обескровливающих страну революций стройка растянется на 40 лет. Отец на ГЭС работал бухгалтером и экономистом. Мама устроилась на текстильную фабрику. В 13 лет Мохебуллах — второй по старшинству ребёнок в семье — тоже пошёл работать.

— Разное приходилось делать. Сначала на стройке: возил раствор на четвёртый этаж. Давали мне тачку — и я её поднимал. Ничего не тяжело! Правда, мозоли на руках были вот такие (показывает кулак, улыбаясь. Авт.). Потом устроился на ту же текстильную фабрику, где работала мать. Подготавливал нити, чтобы из них ткали полотно. Хорошие деньги по тем временам получал. Маме надо было детьми заниматься, поэтому работал в основном я. Мы на эти деньги, считай, жили. В школу ходил после работы — после обеда.

Он говорит, что картинки из военного детства перед глазами до сих пор. Как мёртвых на улицах грузили на тележки. Как ночами дежурил с отцом в окопах, охраняя посёлок близ строящейся ГЭС от боевиков («В каждой семье было ружьё, и дети умели им пользоваться»). Как все люди бежали из этого посёлка, чтобы спастись — на дне огромных бетономешалок, бросив кормившее их хозяйство, в одной лишь одежде, что была на них, — обрекая себя на мучительный голод. Отца за этот побег посадили в тюрьму.

— Забрали прямо из дома. Я маленький ещё был, но понимал, что происходит плохое. Мы два года не знали, где он. А потом в стране объявили амнистию, и отца освободили. Я помню этот день: его привезли на БТРе. Ему тогда было 39 лет. За два года в тюрьме он превратился в седого старика. Потом, когда я повзрослел, он мне рассказывал, что его пытали током и вырывали ногти.

А ещё Мохебуллах рассказывает, как в его семье радовались приходу советских военных. Они останавливались в их доме: «Нам, детям, давали рафинад и конфеты. Но больше всего запомнились килька в томате и тушёнка из говядины!»

— В моей семье все с большим уважением относились к СССР и сейчас к России, — он говорит абсолютно серьёзно. — Запад для нашей Родины не сделал ровным счётом ничего. Когда начались события на Украине… Мы молимся, чтобы победа была на стороне русских. Я в армии не служил — меня освободили, потому что уехал учиться. А так… Не знаю, чем бы это могло закончиться. Муж одной из моих сестёр погиб.

…Отца и мамы уже нет. Но на Родине братья, сёстры, их жёны и мужья, племянники — в общей сложности человек 60. Последний раз он был там в августе 2012-го: купил в подарок громадную скатерть — и то все за ней не уместились. Дорога стоит неподъёмных для него денег, и когда поедет снова — не знает.

Я спрашиваю его, к чему за эти 30 лет в чужой стране он не смог привыкнуть. Говорит, что привык ко всему. Мохебуллах хорошо помнит родной пуштунский язык и без запинки говорит нам на нём: «Мне нравится город Воронеж». Но думает больше на русском. И, общаясь по скайпу с близкими, часто сбивается. На филфаке его любимым предметом был старославянский.

О любви и вере

Её он увидел в общаге на Хользунова, 40а: был студенческий концерт, она стояла с сестрой.

— Даже не знаю, что покорило. Это не сказать словами. Это — вот здесь, — показывает на грудь.

Лилия и Мохебуллах в молодости. Это была любовь с первого взгляда, при том что русского языка он тогда ещё практически не знал.

Мохебуллах тогда ещё учился на подготовительном факультете ВГУ, Лилия — в другом вузе. Они просто посидели вместе на концерте. Но через несколько месяцев студенты закатили следующий концерт, и он шёл на него уже с твёрдой целью встретить ту девушку с кудряшками. 2 мая 1992-го Мохеб — так она его называла — и Лиля начали встречаться... Язык? Вы серьёзно? Их знаковое место — скамейка на дороге от «Пролётки» к улице Фридриха Энгельса. Там он первый раз подарил ей букет красных гладиолусов — «во-о-от таких», смеясь, разводит руки. 

— Я особо и не ухаживал, — задумывается. — Мы с самого начала как-то поняли, что будем вместе. Лиля в том же мае привела меня знакомиться со своими родителями и сказала: «Это мой будущий муж».

Родители иностранца не приняли жёстко. Отец Лилии вскоре умрёт от тяжёлой болезни, а мать… Тёща пойдёт на сближение уже к старости, когда сама почувствует скорый свой уход.

— Я дважды сватался, а она стучала по столу: «Нет». Мы поженились только в сентябре 2002-го. 10 лет были вместе, но как бы порознь. Я снимал квартиру, Лиля жила с мамой. Мы работали на рынке — торговали обувью, но как жениться без согласия тёщи? А моим родителям Лиля очень понравилась! Лично ни разу не встречались — виделись только по скайпу, но они её любили, как дочку.

Родители у Мохебуллаха вообще уникальные люди. В Афганистане, рассказывает он, есть традиция женить между собой двоюродных братьев и сестёр. И с малых лет известно, кто кому достанется в мужья и жёны, порой жених с невестой знакомятся уже на свадьбе. У Мохебуллаха, пока он декламировал в Воронеже Пушкина и Лермонтова, дома в Герате тоже скучала «суженая».

— Если бы родители мне приказали вернуться после учёбы и жениться на ней — на своей двоюродной сестре — я был бы обязан это сделать. Одного моего хорошего друга так заставили. Он бросил в Воронеже любимую девушку — русскую, уехал в Афганистан и взял в жёны ту, которую сказали взять родственники. Сейчас у него куча детей. Но счастья нет. А моя афганская «невеста» вышла замуж, у неё всё хорошо.

Мохебуллах говорит, что никогда не чувствовалась между ним и его Лилей пропасть — культуры, религии, менталитета.

Мохебуллах и Лилия были счастливы вместе почти 30 лет

Он не заставлял свою русскую жену принять ислам: «Вера — это очень интимная вещь. Нельзя заставить человека обратиться в чужую веру только потому, что ты сам ей следуешь, или она… модная, что ли. У меня друг в Лондоне. И он рассказывает: там молодёжь массово принимает ислам, строится много мечетей. Я сам мусульманин, но этого не понимаю».

Он не запрещал ей краситься: «О-о-о-о, у нас там девушки знаете как штукатурятся!» (смеётся.Авт.).

Не запрещал мини-юбки: «Лиля, правда, и сама их не любила. А дочка недавно купила длинную юбку, но разрез — до сих пор (чуть повыше коленки. Авт.). Показывает мне, улыбается и говорит: «Пап, я его зашью немного». Хотя я им тоже ничего не запрещаю».

Дочки обе — хоть на обложку. И обе художницы: одна уже учится на архитектора, другая оканчивает школу и собирается туда же.

Мохебуллах не понимает мои вопросы и не может взять в толк, как в любви и вере можно пытаться человека себе подчинить. На православные Рождество и Пасху он готовил плов и шашлыки, на Крещение они все вместе ходили за водой в церковь: и себе набирали, и тёще.

По национальной традиции красавца Мохебуллаха должны были женить на двоюродной сестре. Но родители пошли парню навстречу и приняли русскую невесту.

Но мы же знаем: в любых отношениях наступает точка, которая затягивается в узел, когда самым лёгким видится взять и разрубить.

— У нас такого не было, — после секундных раздумий. — В семье главное — уметь уступать. В нашей чаще уступал я. Наверное, потому что чаще был не прав. Я и с детьми веду себя так же. Не стесняюсь перед ними извиняться.

А ещё Мохебуллах считает важным держать данное слово. Семь лет назад, после рождения сына, он сказал: «Бросаю курить» — и бросил. Три года назад, когда заболела его Лиля, он перестал прикасаться к спиртному.

О жизни после смерти

Лиля сгорела за четыре месяца. Он хорошо помнит этот день — день начала конца: 15 июня 2020-го. Они как раз «открыли сезон» — у них была традиция каждый год с наступлением лета брать несколько дней отпуска и выезжать на природу с палатками и шашлыками. Лиле стало плохо: поднялась температура, заболел живот — «она жаловалась, что там (показывает на поджелудочную. Авт.) у неё будто камень».

— Мы вызвали скорую. Думали, это ковид — тогда как раз была эпидемия. Лилю отвезли в больницу, она пролежала 10 дней, ей сделали три теста, но все отрицательные. Нам сказали идти к участковому терапевту. Тот направил на КТ брюшной полости. А врачей не хватало — всех же бросили в ковидные отделения, кругом красные зоны… Нас гоняли туда-сюда почти два месяца. Когда в итоге сделали эту томографию, сделали биопсию…

Мохебуллах машет рукой, пытаясь прогнать с лица, как назойливых мух, слёзы. У Лили оказалась третья неоперабельная стадия и метастазы.

Он дохаживал её дома. Каждые два часа колол обезболивающие, чтобы им вместе не сойти с ума — от общей боли. Конечно, она всё понимала, а он, проплакав на кухне, заходил с улыбкой. Говорил, что летом они обязательно опять «откроют сезон», он приготовит свой самый вкусный шашлык.

Старшим дочкам ничего объяснять было не нужно. Четырёхлетнему сыну говорили: «Мама обязательно поправится».

В эти мучительные месяцы Мохебуллах особенно сблизился с тёщей.

— В октябре Лиле стало совсем плохо. 11-го мы в очередной раз вызвали скорую. Медсестра очень громко сказала в коридоре тёще: «Она умирает!» А Лиля услышала. Никогда не забуду её глаза в этот момент. Когда её увозили в больницу, я был рядом. Но она ничего мне не сказала. На следующий день я собирался ехать к ней в БСМП. Друзья из афганской диаспоры обещали помочь, чтобы перевести её в областную. В 7:15… или в 7:20 утра мне позвонил врач. Лиля умерла ночью.

…40 дней после смерти Лилии Мохебуллах читал Коран. Тёще купил псалтырь. Целый год каждую пятницу приходил к своей Лиле на кладбище. Тяжелее всего было сказать сыну. По совету своих афганских родных он показал четырёхлетнему мальчику «маму в гробу», сказав, что «она просто болеет». Потом брал его к ней на могилу, сжимаясь от боли и говоря, что «здесь лежит очень хороший человек, а где мама? Мама скоро вернётся».

— Через полгода я не выдержал. Привёл его снова на могилку и говорю: «Этот хороший человек — наша мама…»

Мохебуллах бросил торговлю на рынке: бизнес перестал приносить деньги (вы давно покупали на базаре тапочки?), а ему надо растить троих детей. О том, что в Северном районе армяне продают бизнес по ремонту обуви, ему сказала знакомая.

Чтобы растить своих троих детей, Мохебуллах работает без выходных

— Я не боюсь никакой работы. И не стесняюсь. Помню, в молодости стыдился, что торгую на рынке. Я ещё студентом там начал подрабатывать. И прятался под прилавок, когда видел кого-то из преподавателей. А сейчас считаю, что любой честный труд, который тебя кормит, — хороший труд. Дворник ли ты, сапожник ли… Меня эти армяне обучили первым навыкам, дальше я сам учился, работаю как самозанятый. Самая большая благодарность, когда клиенты возвращаются.

Я спрашиваю его: если бы можно было отмотать время на 30 лет назад, что бы он изменил? Мохебуллах/Миша затихает. «А зачем? Всё хорошо. Жизнь продолжается».

Фото: Игорь ФИЛОНОВ, личный архив Мохебуллаха Хаятуллаха.

Главная
Свежий номер
Рубрики
Закладки
Войдите, чтобы добавить в закладки
Чат