— Я до последнего не знала, что мужа мобилизуют. Он рассказал об этом ровно за сутки, оберегал меня от лишних переживаний. Была пятница, обычный рабочий день, мы созвонились в обед — сказал, что поехал по делам. А вечером новость: «Завтра уезжаю на фронт. Мобилизуют». В субботу утром собрались все близкие. Держались, как могли, чтобы не плакать — не хотели, чтобы последним, что он видел перед отъездом, были наши слёзы. Но автобус тронулся, и раскисли все…Я знала всю страшную правду. Как он защищал Родину в 30 метрах от передовой на первой линии, как скрывался в ледяных окопах от бомбёжек, как отчаянно хотел позвонить, но часто не мог — однажды целый месяц был без связи. Мы были вместе 19 лет. За это время я дождалась его из Чечни, где он служил. Помню, как встала на колени перед командиром: «Довези меня до него!» Он мне в ответ: «Ты что, сумасшедшая? Куда везти, там Чечня, нельзя женщинам в самое пекло!» А я не встаю, рыдаю, прошу хоть на секунду его увидеть. Он тогда плюнул и говорит: «Готова в кузове ехать?» Обложили меня посылками, одеялами, чудом довезли. Видели бы вы глаза моего мужа, когда я из кузова на него выскочила! А мне большего не надо было, чем увидеть его на минуту.Елена Васильевна рассказывала мне о своём мобилизованном муже с улыбкой — разве можно лить слёзы, когда она здесь, на своём личном фронте, ждёт его возвращения домой? А через пару дней, как удар под дых, сообщение: «Погиб». У меня на бумаге остались слова о настоящем герое, погибшем на передовой за семью, за Родину, за каждого из нас. У Елены — жизнь, в которой придётся научиться жить без него.— Мама, живущая на Украине вдалеке от Донбасса, не верила моим словам и называла нас предателями, узнав, что мы в 2015 году собрались переезжать из Луганска в Россию. Я не виню её. Они не знали, что происходит в Донбассе, не видели этого ужаса — на родных улицах лежали трупы, народ был запуган постоянными обстрелами. Я была беременна третьим ребёнком, когда наш годовалый сын впервые попал под обстрел....