Война и фрицы

Первая моя встреча с войной случилась в конце 80-х. Мне двадцать, я кинооператор Витебского телевидения. На одном плече «Кинор», на другом — аккумулятор. Первое серьёзное дело — съёмка документального фильма о войне. В те годы в СССР активно братались с немцами, у каждого города был город-побратим. У Витебска — Франкфурт-на-Одере. Для справки: в Белоруссии во время Второй мировой погиб каждый четвёртый, в Витебской области — каждый второй. Однако было принято решение забыть и помириться. Возможно, это разумно, не знаю.

По прошествии стольких лет я снимала первый визит немцев, который касался войны. И вот мы едем в деревню, по «местам боевой славы», в группе немцев есть те, кто воевал именно здесь. Нас встречают. Белорусы — удивительно гостеприимный народ. В любой деревне накормят, напоят, спать уложат на лучшем месте, не помышляя о деньгах. Не помню почему, но мы постучались в одну из хат.

«Ай, вы ж мае дараженькiе! Заходзiце у хату», — семенит маленькая сутуловатая улыбчивая старушка. Дорожка в хату узкая, идём гуськом. Я за старушкой, снимаю. Бабуля по-детски радуется гостям, гомонит беспрестанно, её щуплые плечики, головка в платочке даже со спины излучают радость.

И тут наши немцы заговорили. Услышав немецкую речь, бабуля остановилась, мы за ней. Секунда — её плечи распрямились. Я смотрела ей в затылок. Это была другая женщина. «Гэтых у хату не пушчу, — отрезала она, — не саромьце сябе». Повисла пауза. От этой маленькой бабушки шла такая сила, ещё не понятная и не ведомая мне. Теперь нас было как минимум двое — тех, которые «гэтых у хату» не пустят. Наши немецко-фашистские товарищи притихли, они не знали языка, но всё поняли. Возвращались в город молча.

Не помню, как звали бабушку, не помню её лица, не помню название деревни и фильма. Помню только плечи, затылок и силу, исконную, которая передаётся из поколения в поколение. Я её тогда приняла. С тех пор войну кожей чую.

Погружение в безнадёгу

Революции, перевороты, государственные заговоры всегда свершались руками самых угнетённых, обиженных слоёв общества. В Советском Союзе это были барыги, ворюги, хапуги, торгаши и взяточники. Легализовать барыши было невозможно. Именно их руками в начале девяностых совершили криминальный переворот. Станислав Говорухин как-то сказал, что события 1991 года — это не что иное, как криминальная революция.