Следственный комитет начал проверку в отношении зам главного врача Лискинской ЦРБ Марины Мелашенко после публикации в «МОЁ!». Это была моя статья, поэтому я считаю должным сказать следующее.История о том, как в Лисках мать и отчим два года (минимум, по данным следствия) истязали маленького мальчика, меня перепахала. Сейчас ребёнку семь лет, кошмар начался, когда ему было пять. Семья переехала из убогонькой поволжской деревни, жила тихонько. И два года никто — ни одно государственное учреждение, получающее жалование за охрану детства в том числе, — о малыше якобы не знал. (Подробнее в материале «К этому ребёнку я ничего не испытываю…»).Журналистов в Лисках видеть не желали. Говорить о проблеме семейного насилия и роли каждого из нас в противлении ему некоторые ответственные товарищи откровенно трусили. А врачи — глава ЦРБ Елена Барковская и её зам по материнству и детству Марина Мелашенко — сидели перед нами и плакали. Тот мальчик навсегда засел у них болью в сердце, потому что «никогда у нас ТАКОГО не было, понимаете». А ещё плакали от бессилия, спрашивая себя, могли ли спасти его раньше, и понимая, что, скорее всего, нет. И вот Марину Мелашенко — она прячет слёзы от фотографа «МОЁ!», и видео есть на нашем сайте — могут сделать преступницей. Марина Анатольевна (страшное дело), может статься, «превысила полномочия», расчувствовавшись перед первыми встречными о «психологическом состоянии ребёнка», и врачебную тайну нарушила без спроса его родителей. Минимум увольнение. По строгости — до четырёх лет колонии.Друзья, мне стыдно. Я приношу извинения Марине Мелашенко и Елене Барковской, но за 18 лет работы бОльшей нелепицы не припомню. Я всегда просчитываю возможные риски для себя, редакции, своих героев. И для своих источников тоже. Скользкие моменты? Лучше спрятать. Но здесь… Следствие закончилось, дело в суде, тем, которые «родители», их сын неинтересен — факт. Острых же вопросов — пропасть.Я уже говорила: логика «если о проблеме молчать, то её и нет» порочна. А сейч...